Квак и Жаб на всю жизнь!

Английский писатель Арнольд Лобел придумал множество историй про двух лягушек по имени Квак и Жаб. Английские дети не одно десятилетие зачитываются этими историями.
Как только Квак и Жаб заговорили по-русски, книгами Лобела стали зачитываться и российские дети.
Истории про двух лягушек с удовольствием слушают дошкольники. А для тех, кто уже начал читать самостоятельно, эти книги являются прекрасным стартом: крупные буквы, большие картинки, короткие тексты (можно прочесть одну историю за 10-15 минут и не устать).

О чем же эти истории, и в чем непреходящее обаяние их персонажей?

Главные герои, как уже говорилось, лягушки. Но ни их привычки, ни их жилища, ни их рацион ничего общего с настоящими лягушечьими не имеют. Квак и Жаб, как нарисовал их Лобел, – это такие человекообразные фрики, только внешне напоминающие лягушек.

Главное в них – большие глаза и огромные беззубые рты, определяющие всю «конституцию» и характеры: мешковатые, аморфные, явно беззлобные – т.е. вообще лишенные какой бы то ни было агрессивности.

Кроме того, беззубые рты – это признак "неизжитого" младенчества. Кваку и Жабу свойственно то, что писатель Борис Минаев применительно к Незнайке назвал «обаятельным идиотизмом».

Но «обаятельный идиотизм» свойственен и Винни-Пуху, и, в какой-то мере, Карлсону, и многим другим персонажам, которым суждено «застрять в детстве» и которым свойственно детское восприятие и детское мышление. Квак и Жаб органично вписываются в этот ряд.

К примеру, они пытаются понять смысл выражения «Весна уже за углом». К чему сводятся их «философские рассуждения»? К описанию действий, которые произвел Квак, отыскивая угол, за которым могла оказаться весна: дошел до одного угла – там нет никакой весны, уперся в другой угол – и там тоже ее нет. Ходил-ходил в поисках нужного угла, и, так ничего и не найдя, вернулся домой. И вдруг обнаружил, что у дома светит солнце и расцветают цветы. Какой вывод делают друзья? Нужно было найти ТОТ САМЫЙ угол.

Все это легко вписывается в «детскую логику», не признающую метафор: если много думать, в голове появятся мысли, она наполнится, как мешок, и станет больше размером. И тогда с нее не будет соскакивать шляпа, которая оказалась велика.

Такой способ рассуждений характерен для детей трех-четырех лет и даже для некоторых пятилеток. Но последние уже способны взглянуть на вещи «реалистически», уловить ошибку в подобной логике и посмеяться над ней. Не говоря уже о детях шести или семи-восьми лет, которые читают книжку самостоятельно. Для них подобные способы мышления – это пройденный этап, они их уже переросли или вот-вот перерастут.

А вот Квак и Жаб счастливо избавлены от взросления и интеллектуального развития. От истории к истории, от книги к книге они руководствуются все той же детской логикой: много печенья есть вредно; чтобы этого вреда избежать, надо проявить силу воли. Сила воли – это то, что позволяет не есть печенье. Если печенья вдруг не стало, значит силы воли сделалось очень много. А раз силы воли полно, можно ее к чему-нибудь применить. Например, к блинчикам. Но блинчики надо сначала напечь и поесть, а уж потом…

И ребенок, у которого наряду с мышлением развивается еще и чувство юмора, ощущает свое превосходство над персонажами, которые с завидным постоянством воспроизводят «детскую» логику. Превосходство ребенка-читателя похоже на отношение старшего к младшему.

Однако «обаятельным идиотизмом» образы Квака и Жаба не исчерпываются.

В историях про Квака и Жаба есть нечто очень важное и привлекательное – их отношения друг с другом. Мало сказать, что эти отношения трогательные. Истории про Квака и Жаба, по большому счету, – истории о любви. Но эта любовь невероятно деятельная и творческая. Почти каждая история, повествующая о каком-то событии, непременно коснется и выражения чувств: как заботиться о другом, как утешить другого или сделать ему приятное, как помочь, как подбодрить, как порадовать и развлечь. Чувства Квака и Жаба друг к другу разнообразные, но всегда «положительные». Много-много положительных чувств и эмоций. Ни тени зависти или корысти. Никаких тайных мыслей, никаких разъедающих подозрений.

В области чувств Квак и Жаб ведут себя совсем не по-детски. Наоборот, они демонстрируют невероятную эмоциональную развитость и отзывчивость.
И не случайно в книге мало других персонажей. В некоторых историях их нет совсем, а в некоторых они играют ситуативную, вспомогательную роль. Все повествовательное пространство отдано Кваку и Жабу, не только их действиям, но и переживаниям – узнаваемым и понятным ребенку.

Счастливые и устойчивые отношения Квака и Жаба являют собой образец полного приятия друг друга. Поэтому и окружающий их мир кажется устойчивым и гармоничным.

Марина Аромштам